Между Прошлым и Будущем: о сюрреалисте Викторе Кротове.

ЗНАКИ ЗОДИАКА ВИКТОРА КРОТОВА:

РЫБЫ:
Рыбы обладают даром предвидения.
Редкое воображение и чувство прекрасного создают образцы великого искусства, которыми так часто отмечены все произведения, выходящие из-под их пера или кисти.
Даже узнав о том, сколь жесток окружающий их мир, Рыбы не делают из этого никаких выводов, предпочитая нырнуть в глубину прохладных вод, где все так волшебно-красиво.
Рыбы – натуры неуловимые. Они редко говорят «да» или «нет», предпочитая скрыться за уклончивым «возможно».
Рыбы символизируют переход в вечность.
Л. Гудмен. «Знаки Зодиака или астрология с улыбкой».

ПЕТУХ:
В откровении петух – золото; он говорит то, что думает, без обиняков. Он не доверяет никому и полагается только на самого себя. Имея натуру, расположенную к созерцательности,
он может проявить тенденцию к лени.
Вместе с тем, он великий труженик.
Он всегда хочет сделать больше, чем может, и берется за задачи, превышающие его силы.
Деньги ему не упадут в клюв без труда. Он должен работать, чтобы обеспечить себе жизнь,
и если поле деятельности благоприятно,
он может стать богатым.
Вьетнамцы утверждают, в силу того, что петуху приходится скрести и клювом и лапами,
он всегда найдет червячка, даже в пустыне.
Этот символ характеризует постоянное действие.
У петуха будут подъемы и срывы в течении трех фаз его жизни как в области финансов,
так и в области чувств.
Он пройдет путь от бедности к богатству, от идеальной любви до самых отвратительных ее проявлений.
Его старость будет счастливой.
«Гороскоп»



Середина 1980-х. Ранняя весна.
Еще многие по-прежнему верят, что никогда ничего не изменится, что есть великие «Можно» и «Нельзя», что ошибки в этих краеугольных знаках непосредственно влияют на успехи и катастрофы в карьере, во всей нашей жизни.
Другие верят, что пройдет совсем немного времени, и все изменится к лучшему.
Уже стоят очереди не за финским сервелатом и ананасами, а в «Союзпечати», задолго до их открытия. Люди ждут «Московские новости», «АиФ», «Огонек». В них пишут, что знак «Можно» постепенно догоняет, и, дай Бог, когда-нибудь сравняется со знаком «Нельзя» на чистом и честном правовом поле.
Я иду по аллейке Битцевкого лесопарка. Вернисаж. По сторонам, как бутафорские грибы, из снега высятся картины художников. Взгляд редко задерживается на чем-то определенном, но пройти и посмотреть хочется все.
И, вдруг, вижу очень странную, но, почему-то чудесным образом притягивающую взгляд картину. За ней – вторая, совершенно иная, но ничуть не уступающая первой. За ними, поддерживаемые досочками из-под тарных ящиков, стоят еще несколько, написанные рукой одного и того же автора. Без труда определяю, среди стоявших рядом, автора картин. Лет сорок. Высокий, стройный, голубоглазый. И, что особенно запомнилось, очень скромный, Но ни в коем случае не заискивающий перед покупателем, без попыток угодить.
Никаких менторских ноток, высокопарных «Я так вижу!» Вместо них, более мягкое: «Я так пишу, я так делаю. Начинаю с точки на любой плоскости. Затем она сама собой расходится во все стороны, растекается, подобно кристалликам морозной картинки на стекле. Знак за знаком, образ за образом, в строгом соответствии с композицией».
Узнаю названия, цены. Художник советует не торопиться с решением и приглашает в ближайшие дни посетить его мастерскую в Серебряниковском переулке.
Так началось мое знакомство с Виктором Александровичем Кротовым.
И, вот, мастерская на Яузских воротах. В ней Художник провел 25 лет жизни. Без воды, без туалета. Из всех «удобств» - только лампочка Ильича.
Через много лет, говоря о роли благополучия в творчестве, Художник скажет: «Главное – гармония и мир внутри. Если нет – никакие дворцы не помогут. Это все ерунда, когда некоторые говорят: дайте мне мастерскую, с верхним светом, и тогда я вам покажу, чего стою! Чушь собачья. Оправдание творческой импотенции. Я себя прекрасно чувствовал и тогда, и сейчас. Не лучше – не хуже».
Здесь, за чашкой чая, начался расширенный просмотр картин. Нравилось практически все. Но одна, та, которая заставила остановиться в лесопарке – особенно. «Зерна граната», 1981 года, казалось, совмещала в себе почти всю историю нашей семьи.
Здесь и одна из немногих вывезенных мамой-подростком из блокадного Ленинграда семейных реликвий – старинная кофемолка. Наверное, маме тогда казалось, что взять её из дома, в котором перед этим умерли родители, важнее, чем золото и серебро…
И пустая полка, чуть выдвинутая из опустевшего домика – образ, как мне казалось, оставленного крова, где когда-то родилась мама, жили дедушка и бабушка, а сейчас, вот уже почти семьдесят лет, два поколения, живут совсем чужие люди.
И символы тоски и одиночества вдвоем – деревья без листьев.
И кувшин, так логично переходящий то в женский стан, то в луноликое лицо судьбы, спокойно, с чуть заметной усмешкой, рассматривающее зрителя.
И сами зерна граната, вожделенного чуда из детства. Они воспринимались как надежда на лучшее. Может, что-то срастется, что-то получится в этой жизни? А разве можно жить без надежды?
Конечно, я понимал, что, что любой может увидеть в этих образах свои воспоминания, мысли, мечты, все разложить в ней по «своим полочкам». Но как хотелось верить, что в тот день совпало слишком много случайностей: и прогулка по парку, в который никогда раньше не заходил, и увиденная картина.
Все это казалось каким-то знаком судьбы.
Казалось, картина, такая созвучная и такая, как, порой, абсолютно незнакомый человек, родная, обретет новое место хранения, и все в моем доме изменится.
Я уносил картину, аккуратно завернутую в пергамент и перетянутую бечевкой, как мужчина-добытчик несет очень редкий трофей, который иным охотникам может не попасться и на протяжении всей жизни.
Прошло лет пятнадцать.
За эти годы сменился и век, и название страны, и многое-многое, к чему так привыкаешь, независимо от того, плохо это или хорошо. Мне пришлось проститься с прежней профессией историка и пытаться жить «по-новому», отражая и публикуя впечатления от новой и, отчасти, прожитой жизни.
Казалось, только мой старый знакомый Художник по-прежнему, не изменяя себе, шел своей, неповторимой, особенной дорогой.
Та же мастерская, тот же запах красок. И вновь мои вопросы, разговоры о расставленных, взирающих на нас с работ знаках и образах. К счастью, практически всегда мои объяснения тех или иных сюжетов не совпадали с авторскими. Какой интерес слышать то, что соответствует твоему видению?
Затем наши пути разошлись. Городской и мобильный телефоны Художника молчали. В мастерской в Серебряническом переулке только разводили руками: мол, собрался как-то вдруг и переехал. Куда – не знаем. Много раз, выручающий в таких случаях Интернет, тоже оказался бессильным…
Лишь случайность вновь помогла нам встретиться вновь. И вот я в новой мастерской.
Широкие окна, просторное помещение, а все остальное, как в прошлом: штабеля подрамников, картин, краски, разбросанные по полу перед мольбертом.
Говорили о многом.
Мне было интересно, что думает Художник -

О ЖИЗНИ.
На старте она дана всем одинаково, только один человек превращает её в бессмысленное существование – пожрал, поспал, родил и умер; а другой – добавляет в копилку человеческих ценностей от себя. Жизнь не бессмысленна. Главное – как ею распорядиться.

О СМЕРТИ
Я всегда помню о смерти, но не с грустью и отчаянием, а просто реально представляя, что жизнь коротка и когда-то закончится.

О СЮРРЕАЛИЗМЕ
Сюрреализм – продукт нашего сознания. Хотите вы этого или не хотите, он всегда заставляет интерпретировать увиденное. В нем не может быть ничего надежного. Сюрреализм вообще имеет тенденцию, тягу к разрушению, потому что только в разрушении есть действие, интрига. Говорят: «А что хотел сказать художник?» И это уже толчок к размышлению.
Сюрреализм настолько насыщен иносказаниями, по определению, что любое движение априори трактуется с каким-то смыслом. Поэтому так и получается: вы увидели в этом одно, другой – совершенно иное.
Это мое, личное. Мой мир. Как в свою компанию попал. Он настолько мой органично, что я не испытываю никакого труда и никогда не придумывал, чего бы, какую картинку напридумывать. Я просто садился и делал. Короче, оставалось просто физически зафиксировать.

О САЛЬВАДОРЕ ДАЛИ
Никто не был моим кумиром никогда. Дали я уважаю как художник художника. Как младший по званию, по возрасту – старшего. Я восхищаюсь им и считаю, что его рекорд как художника, выражаясь спортивным языком, никем не побит. Он был таким цельным художником-сюрреалистом, что никому еще не удавалось его перепрыгнуть и вряд ли еще долго кому удастся. С этой точки зрения, я испытываю к нему уважение и снимаю перед ним шляпу. Для XX века он был, как Леонардо да Винчи для рубежа XV и XVI веков. Природа его таким сделала. Я – такой. Он – такой. И я никогда не старался ему подражать, копировать, делать как Дали, мыслить, как Дали. У меня просто не было такого желания, потому что это оскорбительно для художника – быть таким, как другой. Как женщинам появиться на балу в одинаковых платьях.

О ГЛАВНОМ В ТВОРЧЕСТВЕ
Главное – не переборщить. Необходимо самоограничение. Чем мастер более зрелый, тем больше у него проявляется тенденция малыми средствами выразить большее.

О СКРОМНОСТИ В ИСКУССТВЕ
Скромность в искусстве сродни девушке, которая хочет выйти замуж, но стоит, стесняясь, где-то в углу. В творчестве только наглость «по-хорошему», стремление сломать все каноны, сделать что-то свое, новое приведет к продвижению. Поэтому, если художник не наглый в том, хорошем смысле слова, то он просто обречен на замораживание и самоуничтожение. Поэтому в истории остались те художники, те личности, которые делали то, что никто никогда до них не делал. И я приветствую такую наглость: пошли все на хрен, и всё. Я делаю то, чего я хочу, а не думаю о том, как на это кто-то посмотрит.

О ТАЛАНТАХ И ИЗВЕСТНОСТИ
Для того, чтобы быть по-настоящему известным, таланта мало. Нужны - бешеная работоспособность и самоотречение. Говорят: талантливый художник, жаль – спился. А я считаю, что он был хреновым талантом. Ему природа микроэлементов недодала. Иначе бы он понимал, что важнее жить, а не уйти. Пил от внутренней слабости.

ОБ АСКЕТИЗМЕ
Господин Пушкин баб трахал направо и налево, кутил, и в тоже время, как все мы знаем… А другие, вели аскетический образ жизни и ни черта не сделали. Все зависит от личности. Можно так, а можно и по-другому. Главное, что ты выдаешь как писатель, как поэт, как художник. Только итог, только результат важен. А какой при этом ты ведешь образ жизни – это ерунда. К творчеству это не имеет никакого отношения.

О РОЛИ ДЕНЕГ В ТВОРЧЕСТВЕ
Деньги лишь открывают горизонт возможностей, но, по сути, ничего не меняют, ничего не дают. В свое время, когда мне не на что было заказать подрамник, купить холст, я замазывал старые картинки, сворачивал в рулон, натягивал на старый подрамник и еще раз использовал. Сейчас – могу позволить себе этого не делать. И это не сказывается на самом процессе творчества. Для серенького вещества это не имеет никакого значения. Другими словами: было у меня три краски, а сейчас – шесть. Вот и вся роль денег.

ОБ ОБЩЕНИИ С КОЛЛЕГАМИ
Не испытываю нужды. Раньше, по молодости, во времена становления Грузинки, было много энергии и её не жалко было тратить на общение. С годами понял: пустое, ни к чему не приводит. Только отнимает время, силы, энергию. И ничего не дает взамен. Если хочу общаться, и то – редко, иду в музеи к картинам тех художников, которых уважаю. Тем более, что с ними не надо общаться напрямую.

О РОЛИ ВЫСТАВОК
Зачем? Что они дают? Ничего, кроме материальных затрат, потери времени, энергии и пр. Я глубоко убежден, что художник должен заниматься только своим делом. Другое дело, если у тебя нет денег, чтобы поддержать жизнь, ты вынужден идти, как мы ходили, в Измайлово, на выставки для того, чтобы именно заработать на жизнь. Впрочем, для меня одна польза от них все же есть и сейчас: в мастерской картинки стоят штабелями, не видно. А на выставке удобно самому посмотреть шо цэ те кэ сделал.

О МУЗЫКАЛЬНОМ СОПРОВОЖДЕНИИ
Я делаю то, что хочу. Не собираюсь и не стремлюсь из своих музыкальных опытов делать что-то фундаментальное. Делаю для себя, для своего удовольствия. Главное - я хочу делать свое к своему, потому что чужой человек сделает свою трактовку к моему. А мне это не надо, неинтересно. Это – чужое.

О СЕБЕ
Я очень ленивый по натуре. Я не могу заставить себя в чем-то копаться, доискиваться. Все, что выскочило на поверхность, поплавок, то и пускай выходит. А, как там, правильно или не правильно…
Я тут родился. Это – факт. И, как я не могу изменить свой пол, так не могу изменить место рождения, пребывания, Родину, язык. Родился бы в Париже – был бы француз, говорил бы на французском языке, и чихать мне было бы на эту Россию. Но я родился здесь и я такой.

ВЕРЮ
Верю в то, что жизнь бесконечна. Она видоизменяется, но не может иметь конца. Я плохо представляю, что такое бесконечность, что такое вечность, но допускаю, что это есть. И что это будет всегда.

НЕ ВЕРЮ
Я не верю в равенство человечества. НЕ верю и никогда этого не будет. Сделать всех счастливыми – это увод в сторону, затуманивание мозгов. Такого в природе не бывает, как не может быть всех одинаково красивых, умных, хорошо сложенных. Это – роботы, а не люди.

О СВОЕМ ТВОРЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ
Я не размышляю и никакую философию не придаю картинкам, когда делаю. Она (философия; прим. ВМ), сама собой возникает, когда вещь сделана. И начинает работать самостоятельно.

О СВОЕМ ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ
Будет сохранено – не будет сохранено. Мое дело, как курочки Рябы – нести яйца. А золотые они или простые, это все со временем решится. Главное, художник должен быть честным с самим собой. Не врать самому себе, не строить иллюзии, не мнить себя супер-художником. Другое дело, нельзя заниматься самоуничижением, принижать. Я знаю, чего могу. Знаю, чего не могу. Знаю своё место в строю художников как мирового уровня, так и нашего, местечкового.

О СЕГОДНЯШНЕМ ДНЕ
Судьба дала мне в конце жизни возможность, как я и мечтал, получить карт-бланш. Я делаю все, что я хочу как художник. И это главное.